Библиотека
Статьи "Независимых гидов"
Последний атаман. Петро Иванович Калнишевский.
|
Детство и юность. Село, где в 1691 году родился Петро Иванович, сегодня называемый «Калнишевский», располагалось в 8 верстах от города Ромны, выше по течению реки Суда. Село называлось Пустовойтовка и входило в XVII-XVIII веках в состав константиновской сотни роменского полка, входящего в состав гетманских полков. Отца, фамилия которого не известна, звали Иваном, мать — Агафьей. Где и как мальчик воспитывался, мы не знаем, но через много лет кошевой атаман Пётр Иванович Калнишевский подарил Пустовойтовской церкви Евангелие стоимостью 600 рублей золотом. Царский подарок, учитывая, что семью крепостных можно было купить за 300 рублей! Сегодня Калнишевский – фигура для украинцев знаковая. Это хорошо видно на Соловках: поток украинцев существенно вырос после визита на Соловки Виктора Ющенко, во время которого он возложил цветы к памятнику последнему атаману Сечи Запорожской. И хотя после Ющенко на украинском Олимпе сменился не один «царь горы», каждый украинец, приезжающий сюда, с тех пор ТОЧНО ЗНАЕТ о Кальнишевском. Очевидно, что Украине выбрали очередного национального героя. Какие пути привели Петра Калнишевского в тесные ряды Запорожской сечи, мы не знаем. Но легенда доносит до нас, как восьмилетний сын «казацкой вдовы Агафии», выпасая скот, увидел отряд запорожских казаков и спросил, куда они едут. «На Сич», – ответили всадники. Мальчик попросил казаков взять его с собой, и казаки… забрали с собой восьмилетнего ребёнка. История романтичная, но несколько не соответствующая духу времени. Дело в том, что мальчик не мог «попроситься» в Сечь, в Сечь нельзя было «подать заявление», но традиции пополнения этой казацкой военно-политической организации существовали. В Сечь «попадали»: взятый в плен мальчик становился «джурой» – новобранцем Сечи, исполнявшим обязанности оруженосца и конюшего. Хотя джуры были пленниками, они не были рабами, поэтому раненого джуру на поле боя не бросали, а погибшего хоронили с казацкими почестями. Кроме того, казаком мог стать любой, даже крымский татарин, если имел оружие, был «свободным» и переходил в православную веру. |
 Монета Банка Украины. Калнишевский. |
|
Запорожская Сечь. Запорожская сечь стала столицей казацкого государства, располагавшегося «за порогами» Днепра, лишь в XVIII веке. Первая сечь была организована ещё в XVI веке на острове Малая Хортица у Кичкасской переправы, для контроля за Муравским шляхом и охраны границы Ржечи Посполитой – то есть – границ Польши. Всего в истории Запорожья насчитывается семь «сечей» Хортицкая (1552-58), Томаковская (1564-93), Базавлуцкая (1593-1630), Микитинская (1628-52), Чортомлыцкая (1652-1709), Каменская (1709-11), Олешковская (1711-34) и Новая (1734-75). Восьмая, последняя сечь располагалась в устье Дуная (Дунавецкая, 1813-28) и к нашей истории не относится. Кальнишевский – современник половины истории казацкого Запорожья, свидетель силы, упадка и разгрома запорожского войска. Фигура Калнишевского потому и притягательна, что он – последний герой, пострадавший за «вольность» и осиянный мученическим ореолом. Готовая икона для любого культа. |
 Реконструкция Сечи. |
|
Сложившиеся национальные стереотипы. Чтобы не поддаться стереотипу с картины Репина «Казаки сочиняют письмо турецкому султану» – могучему и весёлому пьянице – рассмотрим образы, сохранившиеся в представлениях народов, контактировавших с «Запорожской сечью». В русской культуре казачество воспринималось двояко: с одной стороны, оно было далёким «защитником православия». С другой стороны, олицетворяло бунтарский дух и образ вольницы и свободы. Отсюда любовь народа к Ермаку Тимофеевичу, Степану Разину, Степану Пугачёву... Польские представления о казаках сформировались в период XVII-XIX веков. В представлении поляка именно казаки во главе с Богданом Зиновием Хмелем (Хмельницким) развалили Ржечь Посполитую, государство, которое они же когда-то защищали; а потом эти предатели стали служить России, усмирять польские бунты, штурмовали Варшаву... Исчадия ада. Однозначная оценка. С турками у казаков отношения сложнее. Запорожская сечь была теократическим православным образованием: ни одно решение не принималось без присутствия православного священника. Турецкая империя была религиозно терпима, а казаки были кастой профессиональных наёмников, служивших Ржечи, России, Австрии, Франции, Турции, частным нанимателям… Последняя страница последней сечи была закрыта как раз турками, которые казнили 2000 казаков, служивших… в турецкой армии. Так что с турками всё сложно, но турки казаков не ненавидели. Даже – уважали. |
 Репин. Казаки пишут письмо турецкому султану. |
|
Демократия в Запорожской Сечи. Правительство Сечи было выборным, что, кажется, говорит о демократической форме правления. На деле это была сословная демократия казаков-воинов, которых было совсем немного. Считается, что первоначально Сеча состояла из 38 куреней (казарм) по 100 человек в каждом. Казак, живущий в Сечи, назывался «сиромаха», обязан быть холостым. Сиромахе запрещалась любая деятельность, кроме военной. Площадь перед Сечевой церковью использовалась как место для вынесения общих решений. «Голосом» в Сечи обладали только «…свободные, имеющие право носить и применять оружие воинов..» – узкая каста сиромах. Даже в XVIII веке состав Запорожской сечи насчитывал около 12-14 тысяч «голосующих». Безголосыми в этой «демократии» были женатые военные казаки, крестьяне («поспильники», «посполитые»), джура-новобранцы, и, упаси бог, женщины. Исключительно «сичевое лыцарство» – сиромахи. Так что демократией у казаков и не пахло. Сеча, скорее, напоминает архаичное кастовое сообщество, типа греческих городов или индийской кастовой системы с её кшатриями. Уже при жизни основателя – Дмитрия Байды – Запорожская сечь стала предметом политического торга: в XVI веке материальную помощь Хортицкой (первой) сечь оказывал Иван Грозный; в XVII веке Стефан Баторий ставил «своих» запорожских гетманов, турецкий султан не раз предлагал Сечи свою службу. Запорожская сечь, начавшая свою историю как военный орден, созданный для охраны границ, быстро стала самостоятельной военной силой и крупным землевладельцем. Но долго балансировать на стыке трёх мощных государств-конкурентов – России, Турции и Польши – Сечь не могла. Потому повторила путь военных орденов Европы, также как тамплиеры, ливонцы, тевтонцы … |
 Герб Запорожской Сечи. |
|
Политические приключения Запорожской Сечи Антитурецкий «Вечный мир» России и Ржечи Посполитой в 1686 году изменил ситуацию в Восточной Европе. Договор признал протекторат России над Сечью, но польская шляхта продолжала считать эти земли наследством Короны Польской. В 1700 году, когда мальчику Петро было 9 лет, протекторат России над Сечью признала Турция. В 1709 году, когда Калнишевскому было 18 лет, Пётр I разгромил Чортомлыцкую сечь: «...взято старшин и казаков с 300 человcк, пушек, також и амуниціи взято в оном городc многое число… А ис помянутых живьем взятих воров знатнcйших велcл я удержать, а протчих по достойности казнить и над Сcчею прежней указ исполнить, також и всc их мcста разорить, дабы оное измcнническое гнcздо весма выкорcнить…». На территории, подконтрольной вассалу Османской империи – Крымскому хану, на два коротких года была создана Каменецкая сечь. Её опять разрушили московские войска и полки Скоропадского в 1711 году. Но положение в Восточной Европе вновь поменялось: после неудачного Прутского похода Россия утеряла Азов и влияние на Запорожье. В этом же году под протекторатом Крымского ханства появилась Олешковская сечь. В 1733 году запорожцы отказались воевать за Турцию, и опять перешли на сторону России. Так в 1734 году появилась Новая сечь. И последняя. Сеча в это время переживала период расцвета. Императрица Анна Иоанновна в 1734 году простила казаков, и приняла их обратно в Россию. Или так: уничтожив Запорожскую сечь в 1709-11 годах, Россия не смогла обеспечить охрану своих южных границ, и нуждалась в казаках. Или так: получив от крымского хана приказ напасть на войска Лещинского, казаки, двадцать лет прожившие под защитой хана, опять перешли на сторону России. История – наука поворотливая. Анна Иоанновна обласкала казаков, пожаловала им старые земли, разбитые на 6 округов. «Сиромахи» вернули свои традиции: воины воевали, крестьяне пасли скот (земледелие пока было не развито), женатые казаки платили подушевой налог, а Запорожская сеча номинально подчинялась киевскому генерал-губернатору. Основными занятиями Сечи были набеги на Крым и торговля. Точнее – контроль и организация контрабанды. Казаки везли в Крым и Турцию хлеб, водку, пушные товары, масло, железо, полотно. В Польшу и Малороссию ввозили соль, рыбу, вина, шелковые ткани, специи. Но политическая ситуация менялась: Россия пыталась установить дипломатические отношения с Турцией, улучшила отношения с Польшей, проводила целенаправленную политику заселения Дикого поля. В рамках политики заселения земель соседями запорожцев стали венгры, немцы, молдаване, валахи… Земельная борьба обострилась, и запорожцы иногда доказывали свои права на земли с оружием в руках, что расценивалось как «бунт»… Все новопоселенцы подчинялись законам Российской империи, а запорожцы продолжали принимать беглых, поддерживали польских гайдамаков-повстанцев, совершали набеги на Крым. Конец Запорожской сечи был неизбежен. |
 Императрица Анна Иоанновна |
|
Карьера казака Калнишевский не был джурой. Мы знаем, что в молодости он служил (был приписан) к Лубенскому полку. Не позднее сороковых годов XVIII века Петр Иванович был принят в Новую сечь и получил прозвище Калныж (Калныш), от которого была произведена его фамилия. В одном официальном акте Калныш назван подольским шляхтичем, но, более убедительным считается, что до казачества он был лицом духовным. Изгнанные из сана попы тоже имели право поступать в Сечь, если умели владеть оружием. Поступив в Сечь в сороковых годах XVIII века, уже в пятидесятых годах он числится войсковым есаулом, помощником кошевого атамана Григория Федорова. В 1754 году Калнишевский громил гайдамацкие шайки, а на следующий год стал членом депутации в Петербург, просившей о возврате земель, захваченных новопоселенцами. Позже он был избран войсковым судьёй, в 1758 снова участвовал в депутации, вернулся, и опять был судьёй, а в 1762 году был избран кошевым атаманом и немедленно отправился в Москву для присутствия при коронации императрицы Екатерины II, где был награждён золотой медалью на Андреевской ленте. Головокружительный взлёт! Но в следующем, 1763 году, уступая требованиям «голоты» – бедного казачества, Калнишевский покинул должность кошевого атамана. Он отправился в богомолье в Киев, потому что был уже сказочно богат: тогда он подарил евангелие Пустовойтовской церкви, построил соборную церковь в городе Лохвице, начал постройку церкви в городе Ромны. Очевидно, что богатым Калнишевского сделали не войсковые должности: оклад кошевого атамана составлял всего 70 рублей в год. Путь от «подольского шляхтича», поступившего в Запорожскую сечь, до богатейшего вельможи, дипломата и военачальника Запорожской сечи, занял у Петра Калнишевского около четверти века. В 1765 году Калнишевский был избран кошевым атаманом и правил Сечью 10 лет, «…чего в коше из веку веков не бывало…». |
 Церковь в селе Пустовойтовка |
|
Атаман-реформатор Интересно, что сегодняшний национальный герой Украины, символ «вольности» и «независимости» на самом деле… был последовательным проводником пророссийской политики. Даже когда в Правобережной Украине вспыхнуло восстание православных казаков – «Колиевщина» – Калнишевский запретил запорожцам поддерживать восстание, потеряв популярность в войске. Влияние атамана упало настолько, что когда в 1769 году он зачитал указ правительства об участии Запорожья в предстоящей войне с турками, вспыхнули такие беспорядки, что Кальнишевский был вынужден бежать, переодевшись монахом, а его имущество было разграблено. Кошевой вернулся в Сечь, лишь когда беспорядки успокоились – казаки народ заводной, но отходчивый. Побуянив немного, сечевики с охотой приняли участие в войне. Отряд Опанаса Колпака сыграл ключевую роль при взятии Перекопа, а Калнишевский удачно воевал на западном направлении под руководством Румянцева, за что получил в награду золотую медаль с портретом государыни, осыпанным бриллиантами. Одновременно с участием в боевых действиях, Кальнишевский занимался вопросами колонизации земель, и здесь твёрдо и последовательно проводя русскую политику: основывал деревни и хутора, развивал хлебопашество. Он был знаком с императрицей, дружил с русскими генералами, с князем Григорием Потёмкиным. Вельможные политесы дошли до того, что в 1772 году князь Потёмкин был записан в «запорожские братчики» в Кущёвский курень, где начинал службу сам атаман. При этом князь Потёмкин называл Калнишевского «милостивым своим батькой», а запорожцы дали Григорию Потёмкину прозвище Грыцько Нечеса. Но пророссийская политика, верная военная служба и дружба с представителями двора не помогли ни Калнишевскому, ни Сечи. С помощью Сечи Россия выиграла войну с Портой, и заключила выгодный Кучук-Кайнарджийский мир. Этот мир и был начало конца Сечи. |
 Атаман Калнишевский |
|
Причины ареста. Причин для ареста Калнишевского и разгрома Запорожской сечи у России была просто масса. Среди них можно выделить: Причины внешнеполитические. Существование на южных границах России самостоятельной военной силы, способной в любой момент перейти на сторону любого противника. Причины внутриполитические. Не смотря на просветительскую и колонизаторскую деятельность атамана Калнишевского, запорожцы активно сопротивлялись колонизации земель, часто – с оружием в руках. Причины экономические. Экономические потери из-за свободной контрабанды крымских и турецких товаров и вывоза малороссийских и польских товаров. Уж что-что, а деньги империя считать умела. Уголовные причины. Доносы на Калнишевского о возможной подготовке перехода Сечи под протекторат Турции относятся к 1767 году. Донос был признан ложью, и в декабре 1768 года Екатерина писала атаману: «…Мы никогда наималейшего сомнения иметь не могли о вашей со всем войскам к нам верности…». Действительно, своей службой Калнишевский всегда доказывал исключительную преданность России. Личные причины. В 1762 году Калнишевский, как только избранный атаман Сечи, приезжал на коронацию Екатерины II, где присутствовал и вахмистр Потёмкин, только что ста вший камер-юнкером. С 1765 по 1775 года Калнишевский провёл в Петербурге без малого четыре года. Во главе разных «депутаций по земельному вопросу» он много раз встречался с императрицей Екатериной II, вёл личную переписку с ней, но так и не добился результатов. Потёмкин, проявивший себя за это же десятилетие как талантливый военачальник и управленец, был моложе атамана почти на пятьдесят лет. Наверняка будущий светлейший князь узнал много полезного от умудрённого атамана – в 1771 году Калнишевскому исполнилось восемьдесят лет. В 1774 году, после окончания войны, Потёмкин писал атаману: «…Уверяю вас чистосердечно, что ни одного случая не оставлю, где предвижу доставить каковую-либо желаниям вашим выгоду, на справедливости и прочности основанную…». |
 Медаль атамана Калнишевского |
|
Разгром Сечи. 4 июня 1775 года сильный русский отряд под начальством генерала Петра Абрамовича Текелли неожиданно появился под стенами Сечи и окружил её. Калнишевский удержал казаков от сопротивления, вступил в переговоры об условиях капитуляции, переговоры затянулись, и запорожские сторонники протектората Турции ушли на своих быстрых чайках под покровом темноты. Кальнишевский был арестован. Вместе с атаманом были арестованы войсковой писарь Глоба и войсковой судья Головатый. Имущество троих арестованных было описано отдельно от войскового, и изъято. Интересно, что согласно описи личное стадо небольшого чина – войскового писаря Глобы – составляло 14 тысяч голов скота… Казацкая верхушка явно «купалась в роскоши». В августе этого же года был зачитан Указ Екатерины II, в котором объявлялось, что «…Сечь Запорожская вконец уже разрушена, с истреблением на будущее время и самого названия запорожских казаков, не менее как за оскорбление нашего и. в. через поступки и дерзновения, оказанные от сих казаков в неповиновение нашим высочайшим повелениям…». О Калнишевском в указе не было сказано ни слова. |
 Екатерина II |
|
Судьба почётного пленника. Но 14 мая 1776 года, Потёмкин, курировавший следствие над Кальнишевским, написал императрице следующее письмо: "Всемилостивейшая государыня! Вашему императорскому величеству известны все дерзновенные поступки бывшего Сечи Запорожской кошевого Петра Калнишевского и его сообщников судьи Павла Головатого и писаря Ивана Глобы, коих вероломное буйство столь велико, что не дерзаю уже я, всемилостивейшая государыня, исчислением оного трогать нежное и человеколюбивее ваше сердце, а при том и не нахожу ни малой надобности приступать к каковым-либо исследованиям, имея явственным доводом оригинальные к старшинам ордера, изъявляющие великость преступления их перед освященным вашего императорского величества престолом, которою, по всем гражданским и политическим законам заслужили, по всей справедливости, смертную казнь. Но как всегдашняя блистательной души вашей спутница добродетель побеждает суровость злобы кротким и матерним исправлением, то и осмеливаюсь я всеподданнейше представить: не соизволите ли высочайшим указом помянутым преданным праведному суду вашему узникам, почувствовавшим тягость своего преступления, объявить милосердное избавление их от заслуживаемого ими наказания, а вместо того, по изведанной уже опасности от ближнего пребывания их к бывшим запорожским местам, повелеть отправить на вечное содержание в монастыри, из коих кошевого - в Соловецкий, а прочих - в состоящие в Сибири монастыри, с произвождением из вступившего в секвестр бывшего запорожского имения: кошевому по рублю, а прочим по полуполтине на день. Остающееся же затем обратить, по всей справедливости, на удовлетворение разоренных ими верноподданных ваших рабов, кои, повинуясь божественному вашему предписанию, сносили буйство бывших запорожцев без наималейшего сопротивления, ожидая избавления своего от десницы вашей и претерпев убытков более нежели на 200000 рублей, коим и не оставлю я соразмерное делать удовлетворение, всемилостивейшая государыня. Вашего императорского величества верно всеподданнейший раб князь Потемкин...». Екатерина лишь подписала: «Быть по сему». В июне 1776 года решением сената Калнишевский и его товарищи были разосланы по местам заключения «под строжайшим присмотром от одного места до другого военных команд». Кошевой судья Павло Головатый был сослан в Туруханский сибирский монастырь, в котором пробыл до самой смерти 15 лет; войсковой писарь Иван Глоба прожил до смерти в Тобольском монастыре 20 лет; Пётр Калнишевский был сослан на Соловки, где прожил 25 лет. Потёмкин ужесточил условия заключения личной просьбой: чтобы «…содержаны были узники сии безвыпускно из монастырей и удалены бы были не только от переписок, но и от всякого с посторонними людьми обращения…». Почему смертную казнь Калнишевскому заменили на тайное и вечное заключение? Кажется, ответ лежит в политической плоскости: Калнишевский был последним легитимным атаманом Сечи. Расчёт прост: ситуация на южных границах была шаткой, и в случае непредвиденных изменений его можно было использовать: несмотря на частые «бунты» в Сечи против атамана, Калнишевский был любим сечевиками. Есть ли в описанной ситуации что-либо личное? Вряд ли. Старый атаман не мог быть конкурентом фавориту Потёмкину. Описанная ситуация и её разрешение очень хорошо характеризует фраза, принадлежащая гангстеру Аль-Капоне: «Ничего личного. Просто бизнес». |
 Екатерина II и князь Потёмкин |
|
Пропавший атаман. Манифест об уничтожении Сечи о Калнишевском умалчивал, а приказ о ссылке в Соловецкий монастырь был тайным. Никто не знал, куда делся атаман, и потому образ Калнишевского стал основой народного творчества. Казацкие песни намекали, что атаман был переправлен на Дон, и жил там. Потомки сечевиков сложили предание, что Кальнишевский бежал из-под ареста в Турцию, там женился и вырастил сына. Но Екатерина и Потёмкин постарались так спрятать Калнишевского, что его имя совершенно стёрлось со страниц истории, и до середины XIX века никто не слышал о загубленном атамане. В 1862 году русский историк Пётр Саввич Ефименко, находясь в ссылке, услышал рассказ крестьян из села Ворзогоры о том, что в начале XIX века в Соловецком монастыре был заключен какой-то кошевой атаман. Большего они ничего не знали. Ефименко заинтересовался судьбой неизвестного атамана, и в 1863 году в архиве Архангелогородской канцелярии отыскал «Дело по сообщению государственной военной коллегии конторы об отсылке для содержания в Соловецкий монастырь кошевого Петра Калнишевского, июля 11 дня 1776 года». Через 12 лет Ефименко смог опубликовать статью «Кальнишевский, последний кошевой Запорожской Сечи». Так имя последнего атамана Запорожской сечи – Петра Ивановича Калнишевского стало известно широкой публике. |
 Князь Потёмкин-Таврический |
|
Тюрьма для атамана. Ещё с XVI века при Соловецком монастыре была создана тюрьма. Мы знаем, что первый заключённый – нестяжатель Сильван умер в соловецкой тюрьме ещё в 1520 году. Следовательно, ко времени Калнишевского соловецкая тюрьма действовала уже более двух с половиной веков. При этом монахи исполняли обязанности тюремщиков, а главным тюремщиком был архимандрит Соловецкого монастыря. В письме, присланном архимандриту, было указано «…посылаемого туда узника содержать за неослабным караулом обретающихся в том монастыре солдат…». В конце июня 1776 года Калнишевского повезли из Москвы в Архангельск. Конвой был большим для одного узника, и состоял из семи человек под командой секунд-майора первого Московского пехотного полка Александра Пузыревского. Сопровождающим было строго указано: «…содержать арестанта в крепком присмотре и во время пути от всякого с посторонними сообщения удалять…». Уже 11 июля 1776 года Калнишевского доставили в Архангельск. Из Архангельска на судне купца Воронихина перевезли на Соловки, и сдали архимандриту на вечное заточение. «Услуга» доставки узника стоила двадцать рублей. В помощь караулу архангелогородский губернатор Головцын послал из губернской роты сержанта и трех рядовых, но архимандрит Досифей «…отверг решительно и не совсем вежливо…» предложение дополнительной охраны, на основании того, что синодальный указ, предписывавший ему содержать «былого атамана», предписывал держать пленника под охраной именно монастырских солдат. Много споров возникало о том, было ли у Калнишевского личное имущество. На самом деле войсковые ценности и всё личное имущество кошевого было конфисковано. Кальнишевский прибыл в Архангельск без вещей. Никакого имущества атамана не погружали и на судно Воронихина. В монастырь Калнишевский не привез ничего, кроме одежды, которая была на нём. Поэтому в деле атамана нет и «описи шкарба», обычной для всех арестантских дел. Деньги, отпущенные казной на содержание бывшего кошевого (330 рублей), передал монастырским властям майор Пузыревский. Когда деньги стали подходить к концу, монастырь обратился к Головцыну (письмо от 23 июня 1777 года) с просьбой перевести на следующий год назначенную сумму, дабы «…оный кошевой за неимением себе пропитания не мог претерпеть глада и в прочих нуждах недостаток…». Условия содержания в соловецкой тюрьме были нечеловеческими. Историк Михаил Андреевич Колчин так описывает каземат, где сидел Калнишевский: «…Перед нами маленькая, аршина в два вышины, дверь с крошечным окошечком в середине ее; дверь эта ведет в жилище узника, куда мы и входим. Оно имеет форму лежачего усеченного конуса из кирпича, в длину аршина четыре, шириною сажень, высота при входе три аршина, в узком конце полтора. При входе направо мы видим скамью, служившую ложем для узника... На другой стороне остатки разломанной печи. Стены... сырые, заплесневелые, воздух затхлый, спертый. В узком конце комнаты находится маленькое окошечко вершков шесть в квадрате; луч света, точно украдкою, через три рамы и две решетки тускло освещает этот страшный каземат. При таком свете читать можно было в самые светлые дни и то с великим напряжением зрения. Если заключенный пытался через это окно посмотреть на свет божий, то его взорам представлялось одно кладбище, находящееся прямо перед окном. Побыв около получаса в удушающей атмосфере каземата, становится душно, кровь приливает к голове, появляется какое-то безграничное чувство страха... У каждого побывавшего здесь, будь он самый суровый человек, невольно вырывается из груди если не крик ужаса, то тяжелый вздох и с языка слетает вопрос: «Неужели здесь возможна жизнь? Неужели люди были настолько крепки, что выносили года этой гробовой жизни». |
 Здание мельницы в Соловецком монастыре. |
|
В монастырском архиве был найден доклад наместника иеромонаха Симона архимандриту Иерониму от 12 октября 1779 года: «…По многократной меня просьбе П.И. Калнишевского для надобности ему к исправлению и перекрытию кельи, в которой он живет, что от дождя великая теча происходит, от чего и платье у него гниет, и просит ваше высокопреподобие приказать особливо, сверх монастырских нанятых в плотничную работу работных, на его счет нанять четырех человек и весной с прочими монастырскими работными прислать с показанием на его имя, кто и какими ценами…». За деньги заключённого Калнишевского было милостиво разрешено отремонтировать его каземат. Тюремный режим Калнишевского отличался исключительной строгостью: атамана просто не выпускали из камеры. В летнее время Калнишевского охраняли четыре человека, а в зимнее – трое. Обычных заключённых обычно охраняло двое, а в зимнее время – один солдат. Состав стражи из года в год оставался постоянным: на протяжении многих лет Калнишевского охраняли одни и те же солдаты: Иван Матвеев, Антон Михайлов, Василий Нестюков, Василий Соханов. Во главе караула всегда стоял офицер, что, несомненно, показывало «особое» отношение к узнику. Казак Григорий Нечеса никогда не забывал своего «милостивого батьку», и периодически запрашивал синод, жив ли еще Калнишевский. |
 Екатерина II |
|
Известно, что атаману выдавали по одному рублю в сутки за счет конфискованных войсковой казны и имущества. Первые годы деньги на содержание атамана выдавала монастырю Архангелогородская губернская канцелярия. Возникавшие перебои в перечислении денег на содержании узника никак не сказывались. Например, 11 июля 1782 года Соловецкий архимандрит Иероним пожаловался в синод, что с 26 июня 1781 года он не получает на Калнишевского денег и «…оный кошевой через годишное слишком время состоит на штатном монастырском содержании, от чего монастырь себе напрасный убыток несет…». Синод незамедлительно доложил об этом сенату, и тот приказал вернуть монастырю кормовые деньги на Калнишевского в указном размере. Правда, источником финансирования стала Вологодская казенная палата, которая вычитала деньги на содержание атамана из доходов Вологодского наместничества. В монастыре Калнишевскому выдавали «…указноположенное жалование…» в конце каждого месяца. В ЦГАДА сохранилась «Тетрадь, данная конторой монастырского правления казначею иеромонаху Иоанну, для записи выдачи кормовых денег бывшему Сечи Запорожской кошевому Петру Кальнишевскому». Из дела видно, что один из караульных солдат аккуратно, раз в месяц, получал у монастырского казначея деньги на содержание охраняемого арестанта, по одному рублю на сутки, выдавал расписку казначею, и по просьбе узника покупал ему продукты. Следует отметить, что Кальнишевский получал солидный по тому времени «оклад» и не испытывал никаких денежных затруднений. Во второй половине XVIII века казна выплачивала монастырю на каждого колодника, зачисленного на монашеское довольствие, по 9 рублей в год. Следовательно, рубль Калнишевского превосходил более чем в 40 раз обычную норму содержания колодника. Если сравнивать покупательную способность «того» рубля с современным, то Калнишевский получал около 3000 «современных» рублей в день! Из этих денег Калнишевский мог не только хорошо питаться, или ремонтировать свою камеру, но и делать накопления на «чёрный день». Известно, что на память о себе Кальнишевский оставил монастырю богатое евангелие (работы московских мастеров) весом более 34 фунтов и стоимостью 2435 рублей. То есть – одно евангелие, которое вельможный узник подарил монастырю, стоило как 6-8 семей квалифицированных крепостных. Во истину – богатейший подарок! |
 Камера соловецкой тюрьмы. |
|
В Головленковой тюрьме, которую описывал Колчин, Калнишевский провел 16 лет, после чего его перевели в более «комфортабельную» одиночную камеру рядом с поварней, где он просидел ещё 9 лет. Указом Александра I от 2 апреля 1801 года, когда атаману было уже 110 лет, ему было «даровано прощение» и право по своему желанию выбрать место жительства. Несмотря длительное одиночное заключение, Кальнишевский не потерял рассудка, но вечный полумрак сделал своё дело: Кальнишевский ослеп. Очевидно, что дожить до возраста долгожителя Калнишевскому помогла не только его могучая казачья натура (другие в сиромахи и не пробивались), но и богатейшее тюремное содержание, без которого он не выжил бы. Слепой старик, бывший когда-то кошевым атаманом, предпочёл не пользоваться «даром» царя: родственники давно считали его погибшим, Сечь была уничтожена. В июне 1801 года атаман написал письмо архангельскому губернатору Мезенцову, в котором благодарил правительство за щедроты, и просил разрешить ему «…в обители сей ожидать со спокойным духом приближающегося конца своей жизни…», потому что «…привык совершенно…», а свободой «…и здесь наслаждается в полной мере…». Но, чтобы провести «…остаток дней безбедно…», просил сохранить за ним арестантское денежное довольствие. Просьбе была удовлетворена, и бывший атаман, прожив ещё два года при монастыре, скончался 112 лет от роду. Могильная плита последнего кошевого атамана Запорожской Сечи Петра Калнышевского была установлена спустя 53 года соловецким архимандритом Александром, выходцем из запорожской старшины. На плите надпись: «…Здесь погребено тело в Боге почившего кошевого бывшей некогда запорожской грозной сечи козаков атамана Петра Кольнишевского, сосланного в сию обитель по высочайшему повелению в 1776 году на смирение…». |
 Бюст атаману Калнишевскому на Соловках. |
|
История атамана Калнишевского показывает, как "делают" историю в наше время: так пророссийский политик XVIII века превращается в национального героя Украины века XX... |
|
|
|
Автор: О. Е. Кодола
